ИТАК, ИГРА ...( Собрание стихотворений )
Аркадию Райкину.
Когда твердят — не верь словам,
я этих слов совсем не слышу,
но мысль моя смелей и выше,
когда твердят — не верь словам.
Все мироздание колышут
слова с любовью пополам.
Я этих слов совсем по слышу,
когда твердят — по верь словам.
1980
2.
В два голоса.
Пусть будет наш удел высок
и мы порой достойны драмы,
но нами правит не восток,
а ощущенье панорамы.
Рискни по-новому прочесть
день нынешний и день вчерашний,
но Пимену дороже честь,
чем слава и обилье брашны.
Обыкновенные слова
слагают правды хромосомы. . .
Зане и ухает сова,
что когти в жертве невесомы.
Примерим платье королей,
проткнем язык по-африкански,
но нет трудней среди ролей —
Сыграть себя по-христиански.
Ошейник в будке Гесперид—
причина хворости и боли,
но Цербер на цепи не спит,
он нам опасен и в неволе.
Нас били в поддых сапогом,
и поглощала кровь рубаха. . .
Нет у художника врагов —
он сам свой царь, палач и плаха.
Цель упоительней и чище,
чем нереальнее исход. . .
Но ищем мы на пепелище,
где Феникс рок-н-ролл поет.
Пусть будет наш удел высок
и добросовестен наш улей. . .
Что примут сердце и висок -
терпенье, срам, надежду, пулю?
1979
3.
Открывается занавес — это
начинается жизни пора.
Первый акт — узнавание света,
безмятежного детства игра.
Усложняются правила пьесы,
выбираем партнеров себе,
примеряем любовь, интересы,
намечаются роли в судьбе.
Разучив монологи и споры,
занимаем па сцене места --
все коллеги мы, все мы актеры,
и у каждого роль не проста.
Нет прогонов и нет репетиций,
а премьера идет каждый час.
Мы стараемся не ошибиться,
повторяя ошибки не раз.
Жизнь — театр, кто сердце и нервы
бережет до удобной поры,
за кулисы спасается первый
от жестокой и честной игры.
1979
4.
Когда усталость беспощадно
лишает легких дум и сна,
жизнь представляется нескладной
и давит на сердце вина.
и если встанешь у порога -
так беспростветен дальний путь,
и в прошлом радости немного,
и в завтра страшно заглянуть.
И кажутся самообманом
все иделы лучших дней,
и подвести итог пора нам -
чем безотрадней, тем верней.
Итог... но этого нам мало,
смелей вперед, и все сначала!
1981
Ах, кто себя не ублажал
игрой, обманом, сказкой?! . .
Корона, скипетр, кинжал,
трагическая маска —
все в ход пошло, и так у нас
причудливы подмены —
не узнаем себя подчас
в чертогах Мельпомены.
Не оценив сюжет простой,
до окончанья дней
мы целью жизни ставим то,
что служит средством к ней.
Признав достоинства сумы,
мы любим звон монет,
играем в души и умы людей, которых нет.
Идей великих механизм
сносился и исчез —
на первом месте организм,
обмен его веществ.
Косметика и камуфляж,
и фраз пустых игра,
и реквизит громоздкий наш —
вчерашняя пора.
Кто эту пьесу написал,
кто ставил, кто играл,
подмостки где и где тут зал,
когда нам ждать финал?
Оставь игру И разговор,
да будет темой жизнь. . .
Ты сам и автор, и актер,
так истины держись!
1979
6.
Итак, игра. . . Не упрощая,
не унижая жизни суть,
мы можем правила чуть-чуть
домыслить, промахи прощая.
Не сразу дорастаем мы
до роли трудной и понятной,
к которой тянутся невнятно
сердца любые и умы.
О вечных истинах порой
была во-первых наша тема,
и лишь сигнальная система
была у нас всегда второй.
Итак, игра. . . Участье в ней мы
всем существом принять, должны,
отнять ошибки от вины
и всепрощению не внемля.
Мы ясно чувствовали час
и понимали, где опасность,
когда удобная неясность
уводит от решений нас.
Мы все отдали, что смогли,
а взяли то, что было лишним.
Хотя ненужным-то у ближних
бывает часто соль земли.
Итак, игра. . . В ее ловушки
влечет успех и тянет слово,
но в ней любовь и жизнь основа,
а остальное все — игрушки.
Подчас казалось, со стеной
мы диалог вели, измучась,
и все ж благословенна участь,
когда словесность за спиной.
И чем судьба порою круче,
тем жизнь тревожней и полней,
а сердце — чем оно больней,
тем роль свою честнее учит.
1979
7
Как мы трудно умнеем и долго,
принимая то тех, то иных
да глашатаев нашей вины,
за певцов искупленья и долга.
Как печальна их участь порой
и опасна тональность сомнений -
в тайны мира их проникновении не
увидишь за хитрой игрой.
Но признаться нам стыдно подчас,
что худонхник убого поянтен,
ну а вдруг бесталанно невнятен —
хоть пытай, не услышишь от нас.
Это лень и душевный уют
из тепла не пускают, из шкуры,
и пласты вековые культуры
нам сокровища не отдают.
Неразобранный этот багаж
черным ящиком давит на плечи,
и скрежещут кондовые речи,
и изящный звенит эпатаж.
Так легко, овладев ремеслом
и повадкой духовной элиты,
убедить всех, что где-то болит там,
и, конечно, с большим мастерством.
И поверит доверчивый суд
в глубину твоей мысли и страсти,
ты добьешься над думами власти,
и тебя над людьми вознесут. . .
1981
8.
Для гениального ума
прекрасный мир всегда трагичен
и, в сущности, непоэтичен
для гениального ума,
хотя в природе без различий —
везде поэзия сама,
прекрасный мир всегда трагичен
для гениального ума.
1979
1980, 1979, 1979, 1981, 1979, 1979, 1981, 1979
А. Дольский
|
|
