Всем привет! С вами снова Алексей Полковник. С новым вторником вас! Когда видишь артиста па экране или на сцене, можно представить масштаб его профессионализма и дарования. Масштаб личности определяется уже при более детальном рассмотрении и с более близкого расстояния. Мне на это тогда везет. Совсем недавно в нашем городе по приглашению "Радио Шансон в Нижнем" побывал Александр Александрович Дольский. Тем, кто таком с воплощениями его многогранного таланта, бессмысленно перечислять звания, регалии и "этапы большого пути" Дольского. Тем, кто незнаком, бесмысленно вдвойне. Достаточно сказать, что в 2001 году Александр Александрович получил Государственную премию по литературе из рук президента Путина, а сегодня, $ неполные 65 (родился 7 июня 1939 года), поэт и музыкант Дольский творит больше, чем когда-либо, и остается на сцене, по-прежнему будучи интересным той чисти публики, для которой ест жить и работал.
- Александр Александрович, я, как и многие мои сверстники, знаком с вашим творчеством еще с конца 70-х во многом благодаря пресловутой фирме "Мелодия". Как же так вышло, что во времена, когда авторов-исполнителей, мягко говоря, не жаловали, у вас вышло столько пластинок?
А. Д.: Действительно, в советские времена выпустили 10 моих альбомов (тогда это называлось "пластинка-гигант". - Авт.), это не считая всяких мелочей. Здесь две главные причины. Первая - это то, что мне очень помог Аркадий Райкин, вторая - это моя гитара. У меня же там действительно гитара местами почти перекрывает текст. Плюс своеобразная поэзия, несколько иная метафоричность, нежели у других бардов. И члены худсоветов на прослушиваниях просто не успевали понять, о чем на самом деле идет речь. А потом, когда выпускали, было уже поздно. Вообще, у нашего Министерства культуры была установка - не выпускать бардов. Кто-то иногда умудрялся выпускать такие гибкие маленькие пластиночки, но это единичные случаи. А Райкин доказывал им, что я вообще не бард. У него был огромный авторитет, но все равно ему пришлось очень много с этим побегать и потрудиться.
- А как случилось, что Аркадий Исаакович так к вам проникся?
А. Д.: В 79-м году у нас с ним состоялся творческий союз. Он предложил мне написать несколько песен к новому спектаклю, а затем пригласил и в труппу своего театра. Я, кстати, один из трех артистов другого жанра, приглашенных в этот театр за 60-летнюю историю его существования.
- Так вы выступали как драматический актер?
А. Д.: Нет. Я пел. Аркадий Исаакович очень все мудро продумал, и после первого отделения, когда у публики от смеха болели животы, я появлялся и пел лирические (именно лирические - по настоянию Райкина) песни. На контрасте жанров это имело грандиозный успех.
- Александр Александрович, в отличие от большинства ваших коллег по цеху вы несравнимо лучше их владеете инструментом. Правда ли, что еще в 50-е годы вы стали лауреатом первого послевоенного всесоюзного конкурса артистов эстрады?
А. Д.: Я уточню. Не в 50-е (в 50-е я еще совсем пацан был), а в 1961 году проходил как раз этот первый послевоенный конкурс. А я параллельно с институтом окончил музыкальное училище. Выступал в самодеятельности и сольно, и с оркестром.
А тогда же на конкурс из самодеятельности приглашали. И я там дошел до третьего тура. Ужасно волновался. В жюри были совершенно потрясающие артисты - Ойстрах, Райкин, Иванов-Крамской, балалаечник Нечипоренко... Никакого места я там не занял, но получил диплом участника третьего тура. И после этого меня пригласили (я тогда жил в Свердловске) в Свердловскую филармонию солистом-инструменталистом. И мы ездили такими небольшими бригадками порой с очень известными артистами (бывало, например, Штоколов с нами попадал), а я просто играл классику.
- Когда вы впервые взяли гитару в руки?
А. Д.: В восемь лет.
- Увлечение джазом к вам пришло вместе со всей страной, когда в СССР начался джазовый бум?
А. Д.: Да. Это была самая запретная тема и самая гонимая. Я постоянно слушал "Голос Америки" и сам играл.
- Но у кого-то увлечение осталось увлечением, у вас же стало частью профессии?
А. Д.: Безусловно. У нас уже два года существует проект с Давидом Голощекиным - сделать вдвоем мои песни. Времени все не хватает. Козлов тоже хотел со мной сыграть, но - в разных городах живем...
- Надо полагать, вы счастливый человек в плане наследников - у вас трое сыновей. К тому же вы ведь всю жизнь живете с одной женщиной, так сказать, не меняя увлечений?
А. Д.: Какое же это увлечение? Это судьба, счастливая судьба. Мне даже стыдно хвалиться своим счастьем, поскольку очень многие хорошие люди сейчас очень несчастливы в личной жизни. Мне с моей семьей очень хорошо. Есть вещи в жизни, которые надо делать самому.
- Например, дети...
А. Д.: Да. И воспитывал тоже сам. Результат, по-моему, получился неплохой. Старший сын окончил медицинский институт, отслужил на флоте, сейчас учится в аспирантуре. Средний сын в прошлом году окончил с красным дипломом Академию художеств. Сейчас он в мастерской академика Мыльникова. Когда сын защищался, говорили, что такой защиты не было со времен Брюллова. Младший учится на третьем курсе университета. Никто, к сожалению, не занимается "денежными" профессиями, выбрали то, что приносит радость душе. А может, и к лучшему.
- Но по вашим-то стопам никто не пошел?
А. Д.: Тем не менее, владеют и инструментами, и поют, и сочиняют, но они такие деликатные люди, что на сцену не лезут.
- Александр Александрович, в советские времена вы собирали стадионы, теперь ажиотаж вокруг абсолютно других персонажей. Как вы к этому относитесь?
А. Д.: Это совершенно нормально. Если вокруг тебя долгое время шумиха, значит, у тебя что-то не в порядке. Когда у меня был шумный успех, у меня было не в порядке с моими коллегами. Высоцкий умер, Визбор умер, Окуджава выступал мало, Галича уже не было, а остальных не печатали, не выпускали, не показывали. Никого рядом не было, я один был известен. А сейчас все нормально, на меня собираются тысячные залы, этого вполне достаточно.
- А те, кто сейчас имеет громадный успех?
А. Д.: Это искусство низкого уровня. Потому что в основной своей массе народ - дурак, это же общеизвестно. В общей массе он глупый. Интеллигенции ведь мало.
- Не боитесь заявлять такое публично?
А. Д.: Нет, не боюсь. Художник всегда должен идти впереди толпы. А посмотрите на нынешних звезд, они же не вылезают из телевизора, тошнит уже. Одни и те же. Это снижает общий уровень культуры в стране.
- Почему же во времена, когда была цензура, публика была умнее, а теперь, когда все вроде бы можно, такая ситуация?
А. Д.: Цензура была моим личным врагом. "Литовалось" каждое слово, каждая запятая. Это было ужасно, отвратительно. Но кроме своей карательной функции цензура еще выполняла и роль художественного фильтра. Дилетантство на большую сцену не пропускалось. А сейчас очень редко можно увидеть блестящего, удивительного артиста. Весь наш современный шоу-бизнес - это самодеятельность, оформленная шикарными декорациями и шумовыми эффектами. А народ это любит, народ вообще любит простые блюда. Я вовсе не отрицаю нужности существования таких артистов. У них многомиллионная аудитория, которой они необходимы. Но это все должно быть дозировано, уравновешено. Культура должна быть видна.
- Каким образом можно достичь такого равновесия?
А. Д.: Не знаю. Я понимаю, что человек, пришедший уставшим с работы, не будет слушать мои песни, которые для него как китайский язык. Он послушает того же Децла или Николаева. Я согласен, так и должно быть. Но когда только это!.. Но зато свобода. И я все-таки предпочитаю: пусть будет так, как сегодня, чем так, как тогда. Тогда мне было значительно лучше, сейчас большинство не знает, кто такой Дольский, но все равно я за свободу.
Вот и все на сегодня. Легко опуститься до "уровня". Куда труднее поднять "уровень" до приемлимой отметки. Выбор всегда есть. А я на этом ненадолго прощаюсь с вами. До встречи в очередной "толстушке" или на частоте "Русского радио в Нижнем" 102, 9 FM. Остаюсь вечно ваш друг Александр Полковник. Пока!
