Глава XV

1
Я отдалил себя от строф.
Живу как тихий обыватель.
И видит лишь один Создатель,
как примитивен и суров
мой образ жизни, распорядок,
как приземлён мой интерес
и как безделья наглый бес
валяется среди тетрадок,
нахрюкивая из попсы
слова, мотивчики, речёвки.
В такой нелёгкой обстановке
и в пиво окунёшь усы.
Период, скажем, не простой.
Тревожит память, мучит совесть.
Читатель, у меня застой.
Увы, застопорилась повесть.
Но сердце чуткое твердит мне
беззвучно образы и ритмы.

2
Продлило Время турбулентный ток Пространства.
Я чувствовал, как жизнь течёт по мне,
меняя всё в сердечной глубине,
в тональности стихов и долгих странствий.
Печаль и сладость невозвратных дней
дыханье пресекали на два такта.
Просила пьеса краткого антракта.
И находил люфтпаузу я в ней.
И несмотря на тишину в цезуре,
я оставался в контрапункте как всегда.
Благословенна лень и средние года,
что исключают суету в аппликатуре.
Воображение и опыт прежних лет,
соединяясь в произвольных рифмах,
дарили мне метафор алгоритмы,
и такт отсчитывал онегинский брегет.
И возникал псалом, затерянный в веках —
«Смени, о Господи, прозрением мой страх...»

3
Всё, что построено, истратится и рухнет.
В небытие уходит каждый день и вечер.
А снадобье, что от унынья лечит,
готовится на авестийской кухне.
Но паче чаянья явился нищий духом,
зороастрийские бессильны разносолы.
Лишь имена, предметы и глаголы
воспринимаются прозрачным детским слухом.
И рабская душа влипает в Веру,
аки пчела в янтарный нежный мёд,
полуневнятные акафисты поёт,
возносит взгляд и бьёт челом не в меру.
И этого достаточно в итоге,
чтоб в буднях Царствие Его обресть.
Для умников слаба Благая Весть
и неуютно им в божественном чертоге.
Но мудрость, что сама есть промысел Творца,
из Книги Бытия читает до конца.

4
Прошло семь лет. Такие времена,
когда неясны и динамика и вектор,
когда сошёл с ума торговый сектор
и богатеет баррелем страна,
такие нравы — жадность и коварство —
капитализма скифского основа,
что, к сожалению, у нас давно не ново,
и вечно ослабляет государство.
Но для моих друзей благословенно время
расцвета сил и совершенства духа,
когда вся музыка веков — опора слуха,
дела благие — сладостное бремя.
Вот принцип автономности Лица
от пошлости общественных кондиций,
от зла официальных дефиниций,
который неприемлем до конца
в тотальных демократиях Европы,
где правят медики, юристы, пресса, копы.

5
Когда из серых дней вранья и аскетизма
мы перешли во времена Свободы и Торговли,
лишились многие достоинства и кровли
и потеряли и работу и харизму.
Наивность наша — почва для обмана,
доверчивость — народная черта.
Нам стало ясно, что давнишняя мечта
бежит от нас всегда и постоянно.
И потому не следует ворчать и злиться.
Закон неравноправия суров и прост.
И общество его закладывает в рост,
а воплощают ловкие практические лица,
что прогибают под себя изменчивый, невинный мир
хитро и медленно или нахрапом грубым.
Народ теряет Веру, Совесть, зубы
и потребляет ложь через эфир.
А кто сгибает мир и жизнь корёжит,
тот выпрямить потом судьбу не может.

6
Неслись года. Всё больше дальняя дорога
в судьбе Андрея место занимала.
И стран и выставок случилось с ним немало,
ну а заказчиков, пожалуй, даже много.
Сначала он летал, как водится, один.
Но дочь и сын взыскуют ласки и вниманья,
и Анна требует любви и пониманья,
и он кручинится без них, сам господин.
И завершив образование, жена
решила стать при нём руководящей силой,
переговорщицей настойчивой и милой.
Ну и расчётливой. Такие времена.
Две свежие красивые бабуси
согласны пестовать покинутых детей
и предлагать им множество затей
и игр, и шалостей в хорошем вкусе.
Родители вдали работали, пока
не начинала мучить их жестокая тоска.

7
И вот трёхлетние наперсники пространства
в чудесные пределы держат путь.
Потом всю жизнь они не смогут отдохнуть,
не захотят — от ветра и от странствий.
Так благотворны были впечатленья
от городов, пейзажей, языков,
от осязаемой истории веков
и от богатств, что создавали поколенья,
хранили в книгах, в нотах и в полотнах
и берегли в обычаях, в фольклоре,
в архитектуре, в вековом повторе
характера костюма, ткани плотной,
в разрезе глаз, в обряде похорон,
во всём, чем различаются народы,
включая ощущение свободы,
неповторимое у наций и племён.
Для осознания себя и становленья
незаменим процесс сопоставленья.

8
Прекрасен Мир, когда щедры его дороги,
когда в любом далёком уголке
ты можешь появиться налегке,
понять обычаи и поддержать эклоги
и заработать мастерством высоким.
Политики, артисты, криминал,
ценя в искусстве модный номинал,
платили за портреты и легко, и в сроки.
Андрей сперва один летал по Свету.
Но вскоре Анна приняла его дела.
Через три года и детей с собой взяла —
прекрасный способ разглядеть вблизи Планету.
Семейство наше и умом, и обаяньем,
взаимностью и глубиной любви
так бередило души чёрствых визави,
что те меняли жизнь под их влияньем.
И эгоизма своего поняв уродство,
порою проявляли благородство.

9
Россия, чуть подправив макияж
и скрыть пытаясь вечные напасти,
отмыться хочет от предательств и покраж
и от бесчестия продажи власти.
Её авторитет с исчезновеньем страха
истратился уж много лет назад.
Чиновник наш похож на вертопраха.
Хищения, убийства, пьянство и разврат
в среде властительных нуворишей царят,
в судах, в полиции, в четвёртой силе,
что на народной празднуют могиле
свой машкерад. И много лет подряд.
И сетуют политики на западные взгляды.
Мол, наш Особый Пусть не признают...
Но мировое мнение вершит свой твёрдый суд,
которому у нас в верхах не рады.
В России каждый век своё имеет имя.
Но суть одна — из крови да в полымя.

10
Смотря на кукловодов зарубежных,
и наши возжелали собственных портретов,
чтоб в роскошь их домов и кабинетов
впихнуть искусство ловко и небрежно.
Министр отходов и подсобных помещений
Андрею заказал своей семьи портрет.
Три дочки, две сестры, жена, столетний дед
в саду под вишнями при летнем освещеньи.
Андрей писал портрет неделю и два дня.
И в первый раз возникло ощущенье
шизофренического лёгкого смещенья
в воображеньи и в сознании. Родня
вся получилась просто и похоже.
Но сам хозяин, если угол зренья
чуть-чуть изменишь, страшное явленье
вдруг представлял. И что-то носорожье
в лице его просвечивало ясно.
И это было грустно и опасно.

11
Затем возник публичный адвокат,
что защищал убийц, насильников, министров.
Он был талантлив, беспринципен и неистов,
спасая от отсидки всех подряд.
Он на портрете жил, естественно, один.
С полуухмылкой странной, плотоядной
держал бокал рукой худой и жадной
под сенью недокрашеных седин.
Но если отойти немного в бок,
меняются цвета стены и стула,
с портрета смотрит лысый злой сурок
с немой улыбкой голубой акулы.
Сенатор Средней Полосы явил свиное рыло,
мэр Старгорода выглядел хорьком,
фронтально прокурор был пауком,
но в профиль походил на крокодила.
Законодатели напомнили ежей, макак, кротов,
их жёны — змей, собачек и коров.

12
И весь зверинец, а отчасти и виварий,
затосковал, столкнувшись с этим фактом.
Дурные мысли лица на портретах навевали —
провал той пьесы, что усердно акт за актом
была поставлена в имперском интерьере
в упавших декорациях страны,
которую спасти мы были не вольны.
Да и не жили мы по Старой Вере.
И новая, увы нам, не от Бога...
Андрей слегка тряхнул Основу и Опору,
но был спокоен, не внимая жёлтым разговорам,
не понимая, что грядёт его тревога.
Обогащенцы, как заведено в веках, — просты,
хоть время своё тратят не напрасно,
они прямолинейны и ужасны
и в хитрости суровы и чисты.
Но Анна знала этот искренний народ
и понимала, что он ей несёт.

13
А между тем пространство для детей
в духовном мире их семьи всё расширялось.
Любой поступок и любая шалость
рассматривались в плоскости идей —
Гармонии, Доверчивости, Чести.
Физическая жизнь была активна
и, как тусовщик скажет, креативна.
Их вылазки с родителями вместе
в спортивный зал, за город на природу
в любой сезон и в разную погоду
им добавляли краски на щеках.
И Александр испанским и немецким
владел и в Интернет с умением недетским
входил, хозяйничая в весях и в веках.
Надежда от него не отставала
и постигала точные науки,
и, изучая музыки начала,
в Шопена погружала маленькие руки.

14
И было им по семь неполных лет.
Неслась их жизнь среди трудов и вдохновений,
прекрасных дней, волнующих мгновений
и маленьких, на первый взгляд, побед.
Конечно, были драки и обманы,
обиды, темпераментные споры,
дырявые и грязные карманы,
и слёзы, и ночные разговоры,
и обсужденья вкусов, предпочтений,
внимательный анализ вещих снов,
установленье духа и основ
семьи в кругу совместных чтений.
Благословенны бабушки в России.
Они смягчают климат общежитья,
предупреждают грубые события
и тратят на успех свои усилья.
У женщин в возрасте есть важные черты,
помимо их ума и красоты...

15
И вот однажды главный чин страны
к министру заглянул на день рожденья.
По экстерьеру и по поведенью
наместник был из лиговской шпаны,
но мастерски скрывал свои истоки.
А босс, естественно, ему не очень верил.
В гостиной был портрет, что написал Северин,
и в нём мерцали все хозяйские пороки.
И шеф увидел суринамской пипы взгляд,
медвежий лоб и ротик Чекатило.
И тошнота к гортани подкатила,
и он, шатаясь, повернул назад
и выбежал из скромного дворца,
упал на снег и плакал, как ребёнок.
Он сам был грешен, но умён и тонок
и понимал любого подлеца.
А мы привыкли, что правители державы
не совестливы и не моложавы.

16
И этот свой ребяческий афронт
и дурноту не мог простить министру
отец страны. И заменил он быстро
его другим. И произвёл ремонт
такой же косметический в конторах,
что отраслями правили без башни.
Оно и любо. Выгнал всех вчерашних
и заменил на новых. Тоже в шорах.
Но прежде этот истинный разведчик
ко всем, кто был Андреем опортречен,
явился как коллега и советчик,
конспиративно весел и беспечен.
И произвёл он рекогносцировку,
и разглядел и ложь, и макияж
чиновников, и сократил их стаж,
предвосхитив подлейшую сноровку.
Местоблюстители, попавшие в картины,
всегда смотрелись глупо и противно.

17
В стране по всем просторам разнеслось
известие о пагубных портретах.
Тонул в предположеньях и советах
весь политес, накапливая злость.
А телевизионный кот и рекламист,
владелец очень крупного канала
решил избавиться от полотна, каналья.
Мол, я не я, и рожа не моя, я чист.
Но жаба задушила здравую идею.
И продал он портрет. Увы, не в галерею,
а в частное собрание картин.
Владелец был достойный господин.
Он у властей в приятелях ходил
и часто угождал по мере сил.
Естественно, что заезжал не вдруг
в его имение правительственный цуг.
И вот в какой-то день он дал обед,
где был дезавуирован портрет.

18
И тайная полиция воспряла для служенья.
Ну наконец-то дали ей зелёный свет!
Врагов Отечества она пасла уж много лет,
но не было судов, наручников, слеженья.
И прокатилась по стране волна стремительных арестов.
И, как всегда, невинных много пострадало,
и было вдоволь лжи, инсинуаций и скандалов,
но каждый вор поставлен и посажен был на место.
Владелец крупного канала много знал,
из высших сфер мог обозначить фигурантов.
И те вооружённых наняли гарантов.
В итоге — траурный Шопен и скорбный зал.
В России множество униженных солдат и капитанов,
умеющих стрелять, живущих без зарплаты.
Настал их ренессанс. И всё же виноваты
они в убийствах и увечьях воров-ветеранов.
Закон, нарушенный блюстителем закона, подлость множит.
И святости в глазах народа он иметь не может.

19
Кто в зону риска ввергнут был судами,
но, более того, своим нечестным поведеньем,
все были чужды Господу, Любви и Провиденью
и были в горестях своих виновны сами.
И вознесла художника народная молва —
мол, возвратил стране порядок и закон.
Четвёртой властью был он торопливо обвинён.
И в ход пошли довольно грубые слова.
Сенсациями запестрели все газеты.
Вели себя бестактно журналисты,
как повелось, зависимы и на руку не чисты.
Но поместили в цвете главные портреты.
Наверно, было где-то произнесено
то слово жёсткое, что в слабом сердце есть.
Три чёрные души, употребляя белое вино,
сказали много слов, в виду имея — месть.
Слепое общество, бездарные года
мстят за талант художнику всегда.

20
Жестокое свойство бессонных ночей —
песчаное дно у сетчатки,
опасная горечь невнятных речей
в закрытых страницах тетрадки.
Оставишь ли подслеповатой рукой
пятичасовые рифмовки,
скликая к постели под свой непокой
года немытья и шамовки,
пытаешь ли память, как новый юрист
пупок социальной системы,
пиная надежды, как зэков и крыс,
забыв про супы и жотемы,
читаешь ли русской царицы муру,
хорошей царицы, конечно,
втянувшей Вольтера с Европой в игру,
по-царски в одном только грешной —
не вздумай увлечься Российским Путём.
Без поводыря мы его не найдём.

21
А если Монтеня надумал листать —
бессонницы как не бывало...
Тебя засосёт, как болото, кровать
под рясочку снов, в одеяло.
И всё же успей записать что-нибудь,
ну что-нибудь вроде — «В Марселе
на улицах грязь, и холера, и жуть,
в России — цари и метели».
Холера и грязь превратятся во сне
в стерильность парижских отелей.
Но даже в Нью-Йорке увидишь в окне —
в России — цари и метели.
Отдай же бессоннице горькую дань,
пойми — наяву ли, во сне ли —
несёт нашу жизнь по реке Потудань
туда, где цари и метели.
И может быть, это и есть Русский Путь...
Нам не удавалось с него повернуть.

22
Прости, читатель мой любезный,
что я к российской теме возвращаюсь в сотый раз,
и потому о нежных чувствах прерывается рассказ.
Мне рассуждения такие не полезны.
Весь белый свет великий и ничтожный
нас беспокоит, требует вниманья.
И ждёт Отечество забот и пониманья.
Но мы в высоких чувствах осторожны.
В судьбе Земли родной — весь путь моей любви,
и кровь моя питает лес и травы.
А оскорбившие свой дом, всегда не правы.
Их почва ждёт. Она их визави.
Нет справедливости и правды на Земле.
Бессчётно каждый убедился в этом.
Но расцветает Вера нежным цветом,
и нива будущая теплится в золе.
Жестокий мир продажен и неистов.
Но мудрость в том, чтоб быть идеалистом.

23
Лукавые бояре и властительный бомонд
объединились в похищении детей.
Порядочных людей тошнит от их затей.
Шпана из высших сфер весь мир берёт на понт.
В одном из банков интернировали малышей
и несуразный выкуп запросили у Андрея.
Фальшиво пела эта Лорелея,
и Саша с Надей наказали торгашей.
Секреты банка дети слили в Интернет,
нарушив все коммерческие связи.
И хронологию покраж и безобразий
узнали теневой и белый свет.
У прибежавших по тревоге джентльменов
повыкатились пульки из стволов,
поисчезали мысли из голов
и с совестью случились перемены.
Не обижайте ангелов, щенков, детей, котят —
они вас пожалеть не захотят.

24
Затем Северины прошли сквозь шесть ворот
и сели на троллейбус до Московского вокзала.
И Анна их ждала. Она давно уж знала,
как этот эпизод произойдёт.
Банк разорился. Застрелились три банкира.
Их вдовы по любви нашли мужей,
интеллигентных, благородных алкашей,
и затерялись на седьмой просторной части мира.
На Невском май одеждами пестрел,
гулял весёлый люд, наевшись плотно.
Андрей писал великие полотна.
А мстители задумали расстрел.
Уволенный министр и генерал в отставке
нашли троих отпетых кавалеров,
забывших честь жестоких офицеров,
вносивших в жизнь кровавые поправки.
Общак чиновничий не пожалел им мзды
за будущие тяжкие труды.

25
Они на узкой Колокольной сняли две квартиры
напротив дома, где жила семья Андрея.
Два месяца следили, зренья не жалея,
заполнили оружием сортиры.
За день до покушенья позвонила Анна на Литейный.
Приехали ребята в камуфляже,
арестовали арсенал и даже
забрали исполнителей затеи.
Сын губернатора, сидящего в тюрьме,
приехал в Питер, полный злобы, но без плана.
И представители посаженого клана
не знали, что у парня на уме.
Он из афиши городской узнал
про выставку Андрея в Эрмитаже.
Подумал — «Ну посмотрим, что покажет
нам этот Рафаэль». Вошёл он в зал
и стал разглядывать рисунки и полотна.
Но мозг его был размещён неплотно.

26
Его приученный к уродству взгляд
застрял на несравненной нежной Анне.
Свело кишечник от несбыточных желаний.
И Анна вдруг почувствовала смрад
и убивающий дыханье холод Ада,
что исходили от мужчины с белым глазом.
Она подумал — «Убийца... Вот зараза!
Я не ждала его сейчас. Но вот он — рядом...»
Она велела мужу срочно вспомнить их уроки
и сущность смертную подальше увести,
и попытаться жизнь свою спасти —
«Спеши, спеши, Андрей, настали сроки!»
Сын губернатора, сидящего в тюрьме,
разглядывал красивых, любящих людей,
похожих на родителей детей,
и шарил по сусекам в кожаной суме.
Он сам ещё не знал, что завершает путь,
и от своей стези ему не отвернуть.

27
Андрей прервал с газетчиками разговор,
закрыл глаза, пытаясь вспомнить чудо,
что выполнял не раз он до сих пор.
«Спеши, спеши. Явился твой Иуда.
Явился Ирод твой и весь синедрион».
«О Боже, плоть мою перемени её виденьем.
Судьбу я принимаю со смиреньем».
И Анна крикнула — «Смотрите, это он,
вон у колонны! Ищет смерть в бауле».
Она закрыла мужа хрупким телом.
И пуля мимо Анны пролетела,
и поразила женщину на стуле.
Возник переполох, движенье, крики, топот.
Сын губернатора передвигался быстро.
Последовал второй и третий выстрел.
Но мимо, мимо. У убийцы первый опыт.
Андрей входил в двойное воплощенье.
Но было медленным его перемещенье.

28, 29, 30, 31
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

2003–2006,
Санкт-Петербург

А. Дольский

Возврат на страницу: Глава XV