"Хамство, ложь и зависть - вот воздух нашей родины. Тем легче преодолевается все это, чем выше в тебе уровень доброты и благородства".
Александр Дольский родился 7 июля 1938 года в Свердловске. После школы работал слесарем и музыкантом в джазовом оркестре. Окончил строительный ф-т Уральского политехнического института, аспирантуру и музыкальное училище по классу гитары.
В начале 60-х стал лауреатом первого послевоенного конкурса артистов эстрады как гитарист (дипломант). С 1975 года живет в Петербурге. Работал в НИИ Градостроительства, а в 79-80-ом был актером Ленинградского театра миниатюр. С тех пор является свободным художником. Победитель 6 Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Пишет песни на свои стихи с 1949 года.
Сборники стихов выходят с 1987года. Готовится к выпуску академическое издание собрания сочинений.
Вспоминаю старую пластинку, которую бережно хранят мои родители. С конверта смотрит белокурый молодой человек.
Глаза смеющиеся, но немного с грустинкой. В руках - гитара. "Прощай, 20 век. Александр Дольский".
И вот вновь та же песня, сегодня еще более актуальная. Гитара, те же глаза, чуть-чуть уставшие, светлые волосы разбавлены сединой... Театр эстрады, завороженная публика. Александр Александрович не спеша настраивает гитару... После концерта мне удается побеседовать с Дольским.
Корр: Бытует мнение, что Дольский - "живая легенда".
- Это немножко смешно. В таких словах, конечно, есть что-то приятное. Но кажется, что ты уже старый и все, что мог написать, написал. А я чувствую себя все еще в дороге. Мастерство растет: и поэтическое, и музыкальное, и актерское.
Корр: Кстати об актерским искусстве. Вы говорили, что наше кино не воспринимаете категорически. Но было дело, сами снимались в фильмах "Когда святые маршируют" и "Новая Шахерезада".
- Был такой период. Все зависит от внешней популярности артиста. Тогда у меня было много концертов, большие афиши.
Приглашали, видимо, для привлечения внимания к своим фильмам. Я не обольщаюсь по поводу своих актерских талантов. Мне тогда было приятно заняться чем-то новым. В одном из фильмов даже хорошо заплатили. Сейчас все по-другому. Появились другие популярные люди. Опять же - попса. Меня не приглашают. Но они, кажется, делают все даже хуже, чем я.
Корр: А песни к фильмам или спектаклям пишите? - К фильмам - нет. Им скорее подходят барды. Благо, появился новый русский класс, который как раз нуждается в обслуживании нашими бардами. Мои песни совсем другие. У меня, смею об этом сказать, - дворянская культура. А барды - народные, для народного кино, даже - плебейского. И с театрами сейчас работаю крайне редко.
Корр: Вы хотите сказать, что в России не снимается "дворянское кино"? - Конечно. В России благородные люди - редкое исключение. Например, Сокуров или Тарковский. Но у них скучное кино для очень умных людей, для гурманов. Михалков же создает фильмы для премий, ну а музыка в кино - это просто несчастье. Подавляющее число кинорежиссеров не умеют правильно пользоваться музыкой.
Корр: Вы не принимаете и сегодняшнюю попсу? - Мне кажется, увлечь публику, которая слушает наших эстрадных артистов, невозможно. Наша эстрада - налог на глупость. Мне не хватает моего слушателя, который чутко относится и к слову, и к музыке.
Корр: А к "попсовикам" старой закалки как относитесь? И как они к вам? - С каким-то уважением, что ли, к моему творчеству относится Лариса Длина. Я Малежика уважаю. С Аллой Борисовной мы знакомы примерно года с 72-го. Она даже хотела петь мои песни. Но я был тогда неорганизованный, и песни я ей так и не прислал. Какая она была красавица, интеллигентная, умная, но ей пришлось выбирать между искусством и успехом. Мои песни пел и Хиль. Он вообще дядька потрясающий.
Корр: Вы вне кино, вне эстрады, наверное, и вне политики? - Меня наши питерские хотели вовлечь в какие-то акции, но ни к чему все это. Раньше я, правда, общался с ними. Был романтиком. Собчаку даже книжку свою подарил.
Сейчас не надо этих политиков. Я даже агитирую всех на выборы не ходить. По этому поводу есть такая социальная песенка "Тоска по СССР". Эпиграф из Галича: "А кто не псих?". Частушка же моя:
Господа капиталисты - Вы такой нечестный класс.
Запишусь я в коммунисты, Чтобы снова грабить вас.
Корр: Что же вам все-таки ближе? - Бог, Природа, Люди, Музыка, Философия и Лирика. Все с большой буквы. Конечно же - человеческая душа. Ничто человеческой мне не чуждо. Мне интересно, как изменяюсь я. Умнею или глупею.
Корр: Глядя на вас, кажется, что вы очень добродушный человек. Вас можно вывести из себя? - Я вспыльчивый с близкими и с продавцами, которые хамят. Правда, все равно быстро отхожу. С супругой отношения очень деликатные, не смотря на то, что бывают разногласия на почве творчества. Она же музыкант по образованию... Корр: Вам дочки, наверное, не хватает? А то одни парни в семье.
- Дочка была бы у меня самой счастливой.
Корр: С одним из ваших сыновей была связана какая-то судебная история... - Это вообще было 9 лет назад. Один человек, член союза художников, избил моего парня. Пинал его ногами на глазах у людей. Его, в конце концов, осудили. По-моему, на год.
Знаете, у виноватых всегда есть защитники. Так эти защитники даже до академика Лихачева дошли. А он написал письмо: мол, не надо двум художникам ссориться. Суд тянулся очень долго. Плохая была история. Сейчас, слава богу, все нормально.
Корр: В одном из интервью вы говорили, что дети не разрешают вам заниматься чем-то новым.
- Они стараются, чтобы я не отвлекался от лирики, от того, что у меня лучше всего получается. Чтобы с оркестром не пытался петь. Они правы. Трудно объяснить, но не получается это так хорошо, как с гитарой.
Корр: Вы редко появляетесь на экране, ваши песни не крутят на радиостанции. Вы зарабатываете на жизнь только поэзией и музыкой? - Да, конечно. Когда я был юным, то полагал, что все люди, по крайней мере, большинство, одарены любовью к изящным искусствам. Ибо я сам любил эти Атмосферы самозабвенно. Но позже понял, что людей с нежной и тонкой душой так же мало, как и с благородной внешностью и чистыми помыслами. На самом деле, их все-таки достаточно. Залы на моих выступлениях полные. И эти люди меня понимают. Любят вместе со мной мои труды. Я же продолжаю в прежнем ключе, не оставляя чисто творческих поисков и метаморфоз.
Поэтому взаимная любовь в данном случае - поэт и публика - крепнет.
Мои стихи изучают в школе, в университетах России, на факультетах славистики в Европе, Америке, Австралии. Я об этом не мог и помыслить. Поэтому стихи и музыка кормят меня еще и в физическом смысле. Это много, слишком много для поэта. Некоторые мои песни стали семейными (такие, как "Звездочка на ладони"), передаются из поколения в поколение. Говоря об это вслух, я уже ощущаю себя нескромным человеком. На самом деле, чувство волнения и неуверенности в результатах поэтических и музыкальных посещает меня столь же часто, как и в старые времена, когда круг признания был невелик и непрочен. Спасибо русской интеллигенции во всем мире за ее поэтические пристрастия, за ее верность душе, играм ума, сердечным тональностям и чувству юмора.
Корр: Какую наибольшую трудность вам пришлось преодолеть в жизни? - Первые трудности - технического характера - преодоление приемов игры на гитаре. Это инструмент весьма неблагодарный и непростой. В том смысле, что много движений и мало достижений. Но следует помнить старинное изречение - нужно долго кормить огромную армию, чтобы добиться маленькой победы. Со временем гитара стала как бы продолжением рук и души. Вторые - слово, стих, момент поэтического движения, игры. Преодолевать это мучительно и сладко.
Трудности другого порядка - тонкости психологического сосуществования с другими людьми. Одна база - работа, другая - общество, знакомые, друзья. Если от природы нет доброты и благородства, то случай безнадежный. Если есть, их надо развивать. Я этому учился и учусь всегда. Остальные трудности носят более мелкий характер.
Они чаще бытового или социального плана. Это связано с тем, что мы живем в России. Хамство, ложь и зависть - вот воздух нашей родины. Тем легче преодолевается все это, чем выше в тебе уровень доброты и благородства.
Корр: Вы позволяете себе расслабиться? - Я не отдыхаю. Не могу тратить время, загорая на песочке. Единственное, что помогает набраться сил, - смена обстановки, поездки. Заниматься поэзией и музыкой - какой еще отдых нужен? Это же не работа - наслаждение.
Корр: Вы и в час застолья с гитарой не расстаетесь? - В праздники редко беру в руки гитару. Мои родные и на концерты-то не ходят, считая, что все уже слышали дома. А зря. Единственное, я могу поехать к своему другу Александру Володину. Он уже пожилой человек - когда болеет, когда хандрит. Спою ему свои песни, и настроение у него поднимается.
Корр: Оставаясь "белой вороной", наверное, трудно не нажить себе врагов? - Да, за мной и КГБ когда-то следило. Дело какое-то завели. Сейчас враги только среди коллег, особенно много - среди дилетантов, сочиняющих плохие стихи, ничего не "волокущих" в музыке.
Корр: Зато от поклонниц, видимо, отбоя нет? - Чехов говорил, что пишет пьесы для женщин. Мои поклонницы - женщины очень умные, серьезные или эмоциональные, которые разбираются в поэзии, читают ее. Вообще, всем мужским качествам меня научили женщины.
Сидя рядом с Александром Дольским в кафе, хотелось разговаривать бесконечно. Через несколько дней после нашей встречи я поймала себя на мысли, что часто повторяю последние строчки песни, прочитанные Дольским напоследок.
Я люблю этот город святой и простой, Где с Востока и с Запада спутаны ветры.
Отнимающий жизнь и дарящий настрой, На котором причины гармоний - бессмертны.
Санкт-Петербург - Кемерово.
